Виктор Цой. Роль секса в его жизни и судьбе

Тема интимная и в какой-то мере запретная. Есть предположения, что кто-то будет говорить: «Не надо копаться в чужом грязном белье».

Тем не менее. Говорим только о фактах.

Со слов матери Цоя известно, что его бабушка делала аборт, который окончился неудачно. В результате родилась ее сестра, тетя Виктора Цоя - Гусева Вера Васильевна. Это обстоятельство сильно отразилось на ее психическом состоянии, которое усугублялось алкоголизмом.

В семье маленького Виктора тоже было не всё гладко. Его отец, Роберт Максимович, несколько раз уходил из семьи, что сильно травмировало мальчика (по словам матери). Сохранилось воспоминание какой-то женщины (публикация в одной из газет). Она утверждает, что в период учебы в ПТУ Цой стал ее первым мужчиной. Это примерно 1980-82 год (впрочем, можно сомневаться в достоверности этих воспоминаний).

Примерно к этому времени относится знаменитая фотография Цоя с панками. Цой в конце 70-х являлся членом ленинградской панковской тусовки. Его приятель А.Панов (Свин), вдохновляемый будущим идеологом советского некрореализма Е. Юфитом (Юфа), устраивает всевозможные панк-акции. Однажды тусовка выехала на загородную прогулку. Компанией распивали водку, устраивали хулиганские импровизации перед рыбаками и отдыхающими.

Евгений Юфит: «Пока шли на место, Цой нашел дохлую утку и стал тащить ее за лапу. Когда проходили мимо трамвайного кольца со зданием для диспетчеров, они на нас бросились с криками, что мы эту утку убили. Диспетчеры пытались нас задержать и даже вызвали милицию, но та отказалась ехать из-за дохлой утки. К тому же в здании, куда нас привели, из-за запаха стало ясно, что утка абсолютно сгнившая. В конце концов, в полном недоумении рабочие отпустили нас с этой уткой». После удачного хеппенинга (анг. happening – происшествие) компания решила раздеться и сфотографироваться на память.

«Юфины телеги» и половая распущенность Свина нередко выливались в допинги и демонстрации половых органов. Но надо отдать должное Виктору Цою. Он хотя и участвует в этих мероприятиях (спали и мылись «все вповалку, голыми»), но на фоне других сохраняет человеческое лицо, чувство юмора и не опускается до пошлости. Цой «был гораздо консервативнее всей остальной компании, и в наших «забавах» никогда не шел до конца. Наверно, это шло от какой-то его внутренней застенчивости... В нем никогда не было разнузданности», – вспоминал позднее Максим Пашков.

Впрочем, в своих дневниках Цой не всегда стеснялся. Знатоки психоанализа могут попробовать заглянуть в подсознание молодого Цоя (1979-1982).